Я хотел бы познакомиться с тобой утром,
Говорить тебе по вечерам: «Прошу тебя, выключи свет».
Я хочу вместе с тобой разбудить соседа,
Чтобы устроить тарарам — и не оставлять его в покое.
Но это не просто,
И вовсе нетрудно,
Возможно, неосуществимо,
И конечно же, неточно.
Я хотел бы оставлять на твоей тумбочке
Каждое утро горячую чашку кофе,
Видеть, как ты внезапно просыпаешься, а потом
Закрываешь глаза и притворяешься, что спишь.
И это не просто,
И вовсе нетрудно,
Возможно, неосуществимо,
И конечно же, неточно.
Но потом ты рассказываешь мне о своих драмах, о своих родителях,
Они не принимают участия в твоей жизни, и ты их не видишь,
с лучших времен.
И потом ты рассказываешь мне о своем отце, какой он засранец за ужином,
Что когда ты говоришь, он не смотрит на тебя, и не видит проблемы.
А я, наоборот, хочу всего лишь, чтобы ты была рядом,
Окунуться в твои глаза, а потом увидеть, выплыву ли я.
Ведь они такие большие, как сомнения, от которых мне плохо,
Но прекрасные, как солнце после ненастья.
И я буду думать о тебе,
И я буду думать о тебе,
И я потеряю тебя,
И я потеряю тебя.
Я хотел бы объяснить тебе, что бежать бессмысленно,
Раз ты все равно не убежишь,
Раз ты все равно не убежишь от себя, и
Я хотел бы поговорить с тобой, но у меня так и не получается,
И погубить все, что было,
Ведь порой слова – это обман,
Это сожаления ушедших.
И это не просто,
И вовсе нетрудно,
Возможно, неосуществимо,
И конечно же, неточно.
Но потом ты рассказываешь мне о своих драмах, о своих родителях,
Они не принимают участия в твоей жизни, и ты их не видишь с лучших времен.
И потом ты рассказываешь мне о своем отце, какой он засранец за ужином,
Что когда ты говоришь, он не смотрит на тебя, и не видит проблемы.
А я, наоборот, хочу всего лишь, чтобы ты была рядом,
Окунуться в твои глаза, а потом увидеть, выплыву ли я.
Ведь они такие большие, как сомнения, от которых мне плохо,
Но прекрасные, как солнце после ненастья.
И я буду думать о тебе,
И я буду думать о тебе,
И я потеряю тебя,
И я потеряю тебя.