Перевод песни Manuel (Salvatore Adamo)

Dis-moi, mon ami l'arbre
As-tu vu Manuel?
Je l'ai vu l'autre dimanche
Lâcher des colombes blanches
Au nez des gendarmes
Qui le croyaient fou
Il a retroussé ses manches
Noué sa corde à ma branche
Il se l'est passée au cou
Les gendarmes riaient beaucoup
Mais moi quitte à leur déplaire
Moi le chêne centenaire
Comme un roseau j'ai ployé
Pour que ses pieds touchent terre
Mais demande à la rivière
S'il ne s'y est pas noyé.

Rivière, as-tu vu Manuel?
Il m'a confié sa prière
Il a embrassé sa terre
Le soleil indifférent brillait bien haut
Il a choisi une pierre
Se l'est liée en bandoulière
Il a sauté dans mon eau
Mais je suis devenue bateau
Car moi je voulais qu'il vive
Moi je voulais qu'il me suive
Et loin des terres captives
Je l'ai posé sur ma rive
Mais demande à la montagne
S'il ne s'y est écrasé.

Montagne, as-tu vu Manuel?
Il a grimpé sur ma cime
Pour y crier tous les crimes
Qui resteront méconnus et impunis
Il a pleuré innocence
De tous ses amis d'enfance
Qu'on a traînés en silence
Vers la nuit
Alors moi qui suis montagne
Je me suis faite vallée
Il avait la foi qui gagne
Et je me suis déplacée
Tu peux dire à sa compagne
Que je ne l'ai pas tué...
Va donc voir jusqu'au bagne
S'il ne s'y est pas enfermé.

Geôlier, as-tu vu Manuel?
Les Manuel j'en vois grand nombre
Mais je ne connais que leur ombre
Leur fantôme qui me tourne le dos
Il disent tous des choses étranges
Qu'il faudrait que les temps changent
Des rêveurs qui se seraient donnés le mot
Moi j'écoute sans comprendre
Je suis payé pour ne rien entendre
Je ne peux qu'oublier
Je n'ai pas de main à tendre
Mais demande à la lumière
Elle l'a si longtemps cherchée.

Lumière, as-tu vu Manuel?
On m'avait laissée pour morte
Mais je brille beaucoup plus forte
Car Manuel m'a rallumée
Au feu de la liberté
Nul ne pourra me soumettre
Et j'aveuglerai mes maîtres
Et j'embraserai le ciel
Car voici grâce à Manuel
Qu'on commence à me connaître
À Grenade et à Teruel.

– Скажи мне, мой друг дерево,
Ты не видел Мануэля?
– Я видел его на днях, в воскресенье,
Он выпускал белых голубок
Перед носом у жандармов,
Решивших, что он сошел с ума.
Он засучил рукава,
Привязал веревку к моей ветке,
Набросил петлю себе на шею…
Жандармы очень смеялись.
Но я, рискуя им не понравиться,
Я, столетний дуб,
Согнулся, как тростник,
Чтобы его ноги коснулись земли.
Но ты спроси у реки,
Не утонул ли он в ней.

– Река! Ты не видела Мануэля?
– Он произнес передо мной молитву
И поцеловал свою землю…
Безразличное солнце сияло в вышине.
Он выбрал камень,
Привязал его себе на шею
И прыгнул в воду.
Но я стала кораблем,
Ибо хотела, чтобы он был жив,
Хотела, чтобы он следовал за мной,
И вдали от порабощенных земель
Вынесла его на берег.
Но ты спроси у горы,
Не разбился ли он там.

– Гора! Ты не видела Мануэля?
– Он вскарабкался на мою вершину,
Чтобы прокричать оттуда обо всех преступлениях,
Которые останутся неведомыми или безнаказанными;
Он оплакал невиновность
Всех своих друзей детства,
Которых утащили молча
В ночь.
Тогда я, гора,
Превратилась в долину.
В нем была всепобеждающая вера,
И я переместилась.
Ты можешь сказать его жене,
Что я не убила его.
Так что отправляйся на каторгу, посмотреть,
Не заточили ли его туда.

– Тюремщик, ты не видел Мануэля?
– О, таких, как Мануэль, я вижу во множестве,
Но мне знакома только их тень,
Призрак, поворачивающийся ко мне спиной.
Они все говорят странные вещи:
Что надо, чтобы времена изменились...
Мечтатели, вероятно, сговорившиеся между собой!
Я слушаю, не понимая.
Мне платят за то, чтобы я ничего не слышал.
Я могу лишь забывать,
И я не могу протянуть им руку.
Но спроси у света:
Он так долго его искал.

– Свет! Ты не видел Мануэля?
– Меня оставили, решив, что я погас,
Но я сияю сильнее прежнего,
Ибо Мануэль вновь зажег меня
От огня свободы!
Никто не сможет меня подчинить,
И я ослеплю своих хозяев,
И я воспламеню небо,
Ибо теперь, благодаря Мануэлю,
Обо мне начинают знать
И в Гренаде, и в Теруэле!