Теперь, когда ты исчезаешь, и я остаюсь не такой уж одинокой,
Теперь, когда тебя здесь нет, наступит черед другой музыки,
другой правды — для кого жить,
для кого возвращаться, смотреть и — вот увидишь! — выживать
И теперь, когда ты исчезаешь, я бросила курить,
и я больше не сожалею о том,
что ты хотел бы сказать.
Вначале был снег, и в этом не было моей вины.
Мы отправились черт знает куда, где ты и остался.
И я тоже пришла туда, я, которая продалась Богу,
чтобы не быть вдалеке от тебе в этот жестокий день,
теперь, когда ты исчезаешь...
Теперь, когда ты исчезаешь, не придумав себе настоящей причины,
это вежливое недопонимание, окей, это музыка.
Может быть, в одной из нот останется
что-то, что на данный момент исчезло.
Теперь, когда ты исчезаешь, ты больше не издаешь ни звука,
не приносишь никакой грусти, нет никакого помилования —
Это укол прямо в сердце.
Вначале был снег, и в этом не было моей вины.
Мы отправились черт знает куда, где ты и остался.
И я тоже пришла туда, я, которая продалась Богу,
чтобы не быть вдалеке от тебе в этот жестокий день.
В самом начале был снег...
И я решила за нас, я, почувствовавшая себя Богом,
чтобы издалека любить тебя в этот жестокий день,
И это теперь — когда ты исчезаешь.
Это теперь, когда ты исчезаешь,
И я оставляю тебя среди этих ночей, в темноте, в ожидании,
Кусая колени в этой всепоглощающей тишине,
пока не коснешься самого дна.
Это вальс вполголоса. И свет вернётся.
И я тоже пришла туда, я, которая продалась Богу,
чтобы не быть вдалеке от тебя в этот жестокий день.
Вначале был снег, и в этом не было моей вины.
Мы отправились черт знает куда, где ты и остался.
Я решила за нас, я, желавшая этого прощания.
И я люблю тебя издалека в этот жестокий день.