Перевод песни Red Army blues (Waterboys, the)

When I left my home and my family
My mother said to me
"Son, it's not how many Germans you kill that counts
It's how many people you set free! "

So I packed my bags
Brushed my cap
Walked out into the world
Seventeen years old
Never kissed a girl

Took the train to Voronezh
That was as far as it would go
Changed my sacks for a uniform
Bit my lip against the snow
I prayed for mother Russia
In the summer of '43
And as we drove the Germans back
I really believed
That God was listening to me

We howled into Berlin
Tore the smoking buildings down
Raised the red flag high
Burnt the Reichstag brown
I saw my first American
And he looked a lot like me
He had the same kinda farmer's face
Said he'd come from some place called Hazzard, Tennessee

Then the war was over
My discharge papers came
Me and twenty hundred others
Went to Stettiner for the train
Kiev! Said the commissar
From there your own way home
But I never got to Kiev
We never came by home
Train went north to the Taiga
We were stripped and marched in file
Up the great siberian road
For miles and miles and miles and miles
Dressed in stripes and tatters
In a gulag left to die
All because Comrade Stalin was scared that
We'd become too westernized!

Used to love my country
Used to be so young
Used to believe that life was
The best song ever sung
I would have died for my country
In 1945
But now only one thing remains
But now only one thing remains
But now only one thing remains
But now only one thing remains
The brute will to survive!

Когда я покидал свой отчий дом и семью,
Моя мама сказала мне:
«Сынок, важно не сколько ты убьёшь немцев,
А скольких людей вызволишь из плена!»

Ну, я собрал свои пожитки,
Отряхнул шапку
И отправился в этот мир,
Семнадцати лет отроду,
Никогда не целовавший девчонку.

Сел на поезд до Воронежа,
Ну, то есть, до конечной.
Переоделся из гражданки в солдатскую форму,
Закусив губу, шёл сквозь снег и стужу.
Молился за Россию-матушку
Летом 43-го.
И когда мы погнали немцев назад,
Я по-настоящему поверил,
Что Бог слышит меня.

С криками «ура» мы ворвались в Берлин,
Снося дымящиеся руины.
Водрузили красный флаг над Рейхстагом,
Который сгорел до остова.
Я впервые встретил там американца,
Он был очень похож на меня:
У него было такое же крестьянское лицо.
Он сказал, что родом из Хаззарда, штат Теннесси.

Затем войне пришёл конец.
Мне выдали документы об увольнении в запас.
Я и 2 000 демобилизованных, подобно мне,
Отправились в Штеттин на поезде.
«Киев!» — сказал комиссар, —
«А потом сами добирайтесь до дома».
Но я так и не доехал до Киева.
Мы никогда больше не увидели родного дома.
Поезд отправился прямиком на север в тайгу.
У нас отобрали форму и заставили идти затылок в затылок
По большому сибирскому тракту
Сотни и сотни километров,
Укутанными в лохмотья.
Прямиком в ГУЛАГ, обречённые на смерть.
И всё потому, что товарищ Сталин боялся,
Что мы пропитались тлетворным духом Запада.

Я любил свою Родину,
Я был таким молодым,
Верил, что жизнь —
Это лучшая спетая тобой песня.
Лучше бы я умер за свою страну
В сорок пятом.
А теперь только одно остаётся,
А теперь только одно остаётся,
А теперь только одно остаётся,
А теперь только одно остаётся, —
Животное желание выжить!