Перевод песни Der Letzte Kaiser (Wiener Blond)

Du bist keine Stadt, eigentlich bist du ein Museum.
Dein Ruf er eilt dir nach und nicht voraus,
Du hast die Flexibilität von einem Fließbandgerät
Und manchmal hält ma das ja eigentlich kaum aus.
Aber mir geht's da so wie jedem echten Wiener,
Mit den Jahren lernt man vieles zu verzeih'n.
Wenn in der Ubahn einer lauthals in sein Handy schimpft,
Dann weiß ich, ja hier bin ich daheim.

Wien, Wien nur du allein
Darfst zu mir so goschert und grantig sein,
Weil du bist jedem guten Ratschlag stets erhaben.
Deine Arroganz ist nüchtern selten zu ertragen
Und trotzdem bist du mir ein echter Freund und ich zieh' vor dir meinen Hut,
Weil du bist vollkommen out, aber du stehst dazu.
Oh, Wien, der letzte Kaiser bist du.

Geht den Wienern einmal blöderweis der Treibstoff aus,
Werdn's rabiat, denn ohne Wein trocknet man aus.
Dort beim Wirtn «zum Faschiertn» brennt ein Lamperl gemma rein,
Wenn er zusperrt simma bös und gehn nach Haus.
Ständig leichte Unzufriedenheit,
weil uns der Alltag nimmer gfreut,
Wir nehmen uns die Zeit zum Raunzen.
Der Grund dafür erschließt sich nicht,
weil diese Stadt doch für sich spricht,
S'ist eh so leiwand hier, komm gemma daunzen!

Wien, Wien nur du allein
Darfst zu mir so goschert und grantig sein,
Weil du bist jedem guten Ratschlag stets erhaben.
Deine Arroganz ist nüchtern selten zu ertragen
Und trotzdem bist du mir ein echter Freund und ich zieh' vor dir meinen Hut,
Weil du bist vollkommen out, aber du stehst dazu.
Oh, Wien, der letzte Kaiser bist du.

Bis zu dem Tag, an dem deine Fiaker nimma fahr'n
Und die Geig'n nimma Walzer spieln zum neichn Joahr,
Bis dass da letzte Wüschtla schließt und ein Kebap Standl wird
Und sich das Sackerl für dein Gackerl flächendeckend etabliert,
Weil ich dich kenn, weiß ich das daleb ich nimma.
Weil, des is quasi für immer.

Wien, Wien nur du allein
Darfst zu mir so goschert und grantig sein,
Weil du bist jedem guten Ratschlag stets erhaben.
Deine Arroganz ist nüchtern selten zu ertragen
Und trotzdem bist du mir ein echter Freund und ich zieh vor dir meinen Hut,
Weil du bist zwar ständig b'soffn, aber stehst dazu.
Oh Wien, der letzte Kaiser bist du.

Ты не город, на самом деле ты — музей.
Репутация догоняет тебя, а не опережает.
Ты ни подо что не прогибаешься,
И порой это невыносимо.
Но тут я, как и другие настоящие венцы, —
С годами учишься многое прощать.
Когда кто-то в метро во весь голос матерится в трубку,
я понимаю, что я дома.

Вена, Вена, только тебе
можно быть со мной такой дерзкой¹ и сварливой.
Вечно раздаешь советы.
Твою надменность едва ли можно выдержать трезвым,
но несмотря на это, ты для меня — настоящий друг, и я снимаю пред тобою шляпу,
Потому что ты старомодна, но меняться не собираешься.
О, Вена, последний кайзер — это ты.

Когда у венцев по глупости заканчивается «горючее»,
они становятся грубыми, ведь без вина легко засохнуть.
В трактире «Мясорубка» горит свет, зайдем-ка.
А если закрыто, разозлимся² и пойдем домой.
Постоянно эта легкая неудовлетворенность,
потому что будни нас никогда не радуют,
находим время, чтобы поворчать,
причина тому неизвестна,
ведь город говорит сам за себя —
тут так круто, пойдем-ка потанцуем³ !

Вена, Вена, только тебе
можно быть со мной такой дерзкой и сварливой.
Вечно раздаешь советы.
Твою надменность едва ли можно выдержать трезвым,
но несмотря на это, ты для меня — настоящий друг, и я снимаю пред тобою шляпу.
Потому что ты старомодна, но в этом суть.
О, Вена, последний кайзер — это ты.

До того дня, как твои фиакры⁴ перестанут ездить
и скрипки не сыграют⁵ вальс на Новый Год⁶,
когда закроется последняя сосисочная⁷ и кебабная,
и когда все станут убирать за своими собаками⁸...
Но я тебя знаю — этого никогда не будет,
Ведь всё останется как есть навечно.

Вена, Вена, только тебе
можно быть со мной такой дерзкой и сварливой.
Вечно раздаешь советы.
Твою надменность едва ли можно выдержать трезвым,
но несмотря на это, ты для меня — настоящий друг, и я снимаю пред тобою шляпу.
Потому что хоть ты всегда и пьяна, но меняться не собираешься.
О, Вена, последний кайзер — это ты.