Перевод песни Alice's Restaurant Massacree (Arlo Guthrie)

This song is called "Alice's Restaurant", and it's about Alice, and the restaurant, but Alice's Restaurant is not the name of the restaurant.
That's just the name of the song, and that's why I called the song "Alice's Restaurant"

You can get anything you want at Alice's Restaurant
You can get anything you want at Alice's Restaurant
Walk right in it's around the back
Just a half a mile from the railroad track
You can get anything you want at Alice's Restaurant

Now it all started two Thanksgivings ago, was on - two years ago on Thanksgiving, when my friend and I went up to visit Alice at the restaurant, but Alice doesn't live in the restaurant,
she lives in the church nearby the restaurant, in the bell-tower, with her husband Ray and Fasha the dog.
And living in the bell tower like that, they got a lot of room downstairs where the pews used to be in.
Having all that room seeing as how they took out all the pews, they decided that they didn't have to
take out their garbage for a long time

We got up there, we found all the garbage in there, and we decided it would be a friendly gesture for us to take the garbage down to the city dump.
So we took the half a ton of garbage,
put it in the back of a red VW Microbus,
took shovels and rakes and implements of destruction and headed on toward the city dump

Well we got there and there was a big sign and a chain across across the Dump saying, "Closed on Thanksgiving". And we had never heard of a dump closed on Thanksgiving before,
and with tears in our eyes we drove off into the sunset looking for another place to put the garbage

We didn't find one. Until we came to a side road, and off the side of the side road there was another fifteen foot cliff and at the bottom of the cliff there was another pile of garbage.
And we decided that one big pile is better than two little piles,
and rather than bring that one up
we decided to throw ours down

That's what we did, and drove back to the church, had a Thanksgiving Dinner that couldn't be beat,
went to sleep and didn't get up until the next morning,
when we got a phone call from officer Obie.
He said, "Kid, we found your name on an envelope at the bottom of a half a ton of garbage, and just wanted to know if you had any information about it."
And I said, "Yes, sir, Officer Obie, I cannot tell a lie, I put that envelope under that garbage."

After speaking to Obie for about fourty-five minutes on the telephone we finally arrived at the truth of the matter and said that we had to go down and pick up the garbage, and also had to go down and speak to him at the police officer's station.
So we got in the red VW microbus with the shovels and rakes and implements of destruction and headed on toward the police officer's station

Now friends, there was only one or two things that Obie could have done at the police station, and the first was he could have given us a medal for being so brave and honest on the telephone, which wasn't very likely, and we didn't expect it,
and the other thing was he could have bawled us out and told us never to be seen driving garbage around the vicinity again which is what we expected, but when we got to the police officer's station there was a third possibility that we hadn't even counted upon,
and we was both immediately arrested. Handcuffed.
And I said "Obie, I don't think I can pick up the garbage with these handcuffs on."
He said, "Shut up, kid get in the back of the patrol car."

And that's what we did, sat in the back of the patrol car and drove to the "Scene of the Crime".
I want tell you about the town of Stockbridge, Massachusets, where this happened here, they got three stop signs, two police officers, and one police car,
but when we got to the "Scene of the Crime" there was five police officers and three police cars
being the biggest crime of the last fifty years, and everybody wanted to get in the newspaper story about it.
And they was using up all kinds of cop equipment that they had hanging around the police officer's station, they was taking plaster tire tracks, foot prints, dog smelling prints,
and they took twenty-seven eight-by-ten color glossy photographs with circles and arrows and a paragraph on the back of each one explaining what each one was, to be used as evidence against us.
Took pictures of the approach, the getaway, the northwest corner, the southwest corner and that's not to mention the aerial photography

After the ordeal, we went back to the jail. Obie said he was going to put us in the cell.
Said, "Kid, I'm going to put you in the cell, I want your wallet and your belt."
And I said, "Obie, I can understand you wanting my wallet so I don't have any money to spend in the cell, but what do you want my belt for?"
And he said, "Kid, we don't want any hangings."
I said, "Obie, did you think I was going to hang myself for littering?"
Obie said he was making sure, and friends Obie was, cause he took out the toilet seat so I couldn't hit myself over the head and drown, and he took out the toilet paper so I couldn't bend the bars roll out the - roll the toilet paper out the window, slide down the roll and have an escape.
Obie was making sure, and it was about four or five hours later that Alice (remember Alice? It's a song about Alice),
Alice came by and with a few nasty words to Obie on the side, bailed us out of jail,
and we went back to the church, had another Thanksgiving Dinner that couldn't be beat
and didn't get up until the next morning, when we all had to go to court

We walked in, sat down,
Obie came in with the twenty seven eight-by-ten color glossy pictures with circles and arrows and a paragraph on the back of each one, sat down.
Man came in said, "All rise."
We all stood up and Obie stood up with the twenty seven eight-by-ten color glossy pictures, and the judge walked in sat down with a seeing eye dog, and he sat down,
we sat down. Obie looked at the seeing eye dog,
and then at the twenty seven eight-by-ten color glossy pictures with circles and arrows
and a paragraph on the back of each one,
and looked at the seeing eye dog
and then at twenty seven eight-by-ten color glossy pictures with circles and arrows
and a paragraph on the back of each one and began to cry
Cause Obie came to the realization that it was a typical case of American blind justice, and there wasn't nothing he could do about it,
and the judge wasn't going to look at the twenty seven eight-by-ten color glossy pictures with the circles and arrows
and a paragraph on the back of each one explaining what each one was to be used as evidence against us.
And we was fined $50 and had to pick up the garbage in the snow,
but thats not what I came to tell you about

Came to talk about the draft

They got a building down New York City, it's called Whitehall Street where you walk in, you get injected, inspected, detected, infected, neglected and selected.
I went down to get my physical examination one day, and I walked in, I sat down, got good and drunk the night before, so I looked and felt my best when I went in that morning.
Because I wanted to look like the all-American kid from New York City, man I wanted, I wanted to feel like the all-, I wanted to be the all American kid from New York And I walked in, sat down, I was hung down, brung down, hung up, and all kinds of mean nasty ugly things.
And I waked in and sat down and they gave me a piece of paper, said, "Kid, see the phsychiatrist, room 604."

And I went up there, I said, "Shrink, I want to kill. I mean, I wanna, I wanna kill. Kill. I wanna, I wanna see,
I wanna see blood and gore and guts and veins in my teeth. Eat dead burnt bodies.
I mean kill, kill, KILL, KILL."
And I started jumpin up and down yelling, "KILL, KILL," and he started jumpin up and down with me and we was both jumping up and down yelling, "KILL, KILL."
And the sargent came over, pinned a medal on me sent me down the hall, said, "You're our boy."

Didn't feel too good about it

Proceeded on down the hall gettin more injections, inspections, detections, neglections and all kinds of stuff that they was doin' to me at the thing there, and I was there for two hours, three hours, four hours, I was there for a long time going through all kinds of mean nasty ugly things and I was just having a tough time there, and they was inspecting, injecting every single part of me, and they was leaving no part untouched.
Proceeded through, and when I finally came to the see the last man, I walked in, walked in sat down after a whole big thing there and I walked up and said, "What do you want?"
He said, "Kid, we only got one question.
Have you ever been arrested?"

And I proceeded to tell him the story of the Alice's Restaurant Massacree with full orchestration
and five part harmony
and stuff like that and all the phenome...
- and he stopped me right there and said,
"Kid, did you ever go to court?"

And I proceeded to tell him the story of the twenty seven eight-by-ten color glossy pictures with the circles and arrows
and the paragraph on the back of each one, and he stopped me right there and said,
"Kid, I want you to go and sit down on that bench that says Group W .... NOW kid!!"

And I, I walked over to the, to the bench there, and there is, Group W's where they put you if you may not be moral enough to join the army
after committing your special crime, and there was all kinds of mean nasty ugly looking people on the bench there.
Mother rapers. Father stabbers. Father rapers! Father rapers sitting right there on the bench next to me! And they was mean and nasty and ugly and horrible crime-type guys sitting on the bench next to me.
And the meanest, ugliest, nastiest one, the meanest father raper of them all, was coming over to me and he was mean and ugly and nasty and horrible and all kind of things and he sat down next to me and said,
"Kid, what did you get?" I said, "I didn't get nothing, I had to pay $50 and pick up the garbage." He said, "What were you arrested for, kid?"
And I said, "Littering." And they all moved away from me on the bench there, and the hairy eyeball and all kinds of mean nasty things, till I said, "And creating a nuisance."
And they all came back, shook my hand and we had a great time on the bench, talkin about crime, mother stabbing,
father raping, all kinds of groovy things that we was talking about on the bench.
And everything was fine, we was smoking cigarettes and all kinds of things,
until the Sargeant came over, had some paper in his hand, held it up and said

"Kids, this-piece-of-paper's-got-47-words-37-sentences-58-words-we-wanna-know-details-of-the-crime-time-of-the-crime-and-any-other-kind-of-thing-you-gotta-say-pertaining-to-and-about-the-crime-I-want-to-know-arresting-officer's-name-and-any-other-kind-of-thing-you-gotta-say",
and talked for forty-five minutes
and nobody understood a word that he said,
but we had fun filling out the forms
and playing with the pencils on the bench there and I filled out the massacree with the four part harmony, and wrote it down there, just like it was,
and everything was fine
and I put down the pencil, and I turned over the piece of paper, and there, there on the other side, in the middle of the other side, away from everything else on the other side, in parentheses, capital letters, quotated, read the following words:

"KID, HAVE YOU REHABILITATED YOURSELF?"

I went over to the sargent, said,
"Sargeant, you got a lot a damn gall to ask me
if I've rehabilitated myself,
I mean, I mean, I mean that just, I'm sittin' here on the bench,
I mean I'm sittin here on the Group W bench
´cause you want to know if I'm moral enough join the army,
burn women, kids, houses and villages after being a litterbug."
He looked at me and said,
"Kid, we don't like your kind,
and we're gonna send you fingerprints off to Washington."

And friends, somewhere in Washington enshrined in some little folder, is a study in black and white of my fingerprints.
And the only reason I'm singing you this song now
is cause you may know somebody in a similar situation,
or you may be in a similar situation,
and if your in a situation like that
there's only one thing you can do
and that's walk into the shrink wherever you are, just walk in say "Shrink, You can get anything you want, at Alice's restaurant.".
And walk out. You know, if one person, just one person does it they may think he's really sick and they won't take him.
And if two people, two people do it,
in harmony they may think they're both faggots
and they won't take either of them and three people do it, three, can you imagine, three people walking in singing a bar of Alice's Restaurant and walking out. They may think it's an organization. And can you, can you imagine fifty people a day,
I said fifty people a day walking in singing a bar of Alice's Restaurant and walking out. And friends they may thinks it's a movement

And that's what it is,
the Alice's Restaurant Anti-Massacree Movement,
and all you got to do to join is sing it the next time it come's around on the guitar

With feeling. So we'll wait for it to come around on the guitar, here and sing it when it does. Here it comes

You can get anything you want, at Alice's Restaurant
You can get anything you want, at Alice's Restaurant
Walk right in it's around the back
Just a half a mile from the railroad track
You can get anything you want, at Alice's Restaurant

That was horrible.
If you want to end war and stuff
you got to sing loud
I've been singing this song now for twenty five minutes. I could sing it for another twenty five minutes. I'm not proud... or tired

So we'll wait till it comes around again, and this time with four part harmony and feeling

We're just waiting for it to come around is what we're doing

All right now

You can get anything you want, at Alice's Restaurant
Excepting Alice
You can get anything you want, at Alice's Restaurant
Walk right in it's around the back
Just a half a mile from the railroad track
You can get anything you want, at Alice's Restaurant

Da da da da da da da dum
At Alice's Restaurant

Эта песня называется «Ресторан Элис», и она про Элис и про ресторан, но «Ресторан Элис» это не название ресторана.
Это просто название песни, и вот почему я назвал песню «Ресторан Элис».

В ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете,
В ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете.
Заходите, он на задворках,
Всего лишь в полумиле от железной дороги.
В ресторане у Элис вам подадут всё, что угодно.

Всё это началось два Дня Благодарения назад, то есть два года назад на День Благодарения, когда мы с другом отправились навестить Элис в её ресторане, но Элис живет не в ресторане,
она живёт в здании старой церкви неподалёку от ресторана, вместе со своим мужем Рэем и собакой Фашей.
Они занимали только церковную колокольню, поэтому внизу, там, где обычно стоят скамьи, было полно свободного места.
После того как все скамьи были вынесены наружу, и взору открылась освободившаяся площадь, они решили, что теперь
им долго не придётся выносить мусор.

Когда мы приехали к ним, мы обнаружили там горы мусора и решили, что если мы вывезем мусор на городскую свалку, это станет нашим дружеским поступком по отношению к ним.
Так мы собрали полтонны мусора,
засунули его в салон красного микроавтобуса Фольксваген,
взяли лопаты, и грабли, и средства утилизации, и направились на городскую свалку.

Когда мы туда приехали, мы увидели на воротах замок и объявление «Закрыто на День Благодарения». А мы и не знали, что свалки закрываются на День Благодарения.
И на закате, со слезами на глазах, мы поехали искать другое место для мусора.

Мы не могли найти подходящего места, пока не свернули на боковую дорогу. Вдоль одного края дороги тянулся пятиметровый обрыв, а внизу лежала куча мусора,
и мы решили, что одна большая куча лучше маленьких двух,
и вместо того, чтобы поднять ту кучу наверх,
мы решили сбросить свой мусор вниз.

Так мы и сделали, и поехали обратно в церковь, где нас ждал несравненный обед ко Дню Благодарения,
затем мы легли спать и проспали до утра,
пока нас не разбудил телефонный звонок от офицера Оби.
Он сказал: «Парень, мы обнаружили твоё имя на конверте под полутонной мусора и просто хотим выяснить, не располагаешь ли ты какой-нибудь информацией по этому поводу».
Я сказал: «Да, офицер Оби, не стану лгать, это я бросил этот конверт под ту кучу мусора».

После сорокапятиминутного телефонного разговора с Оби мы, наконец, разобрались в чём дело, и что нам нужно убрать мусор и ещё подъехать к нему в полицейский участок, — поговорить.
Поэтому, мы взяли лопаты, грабли и средства утилизации, сели в красный микроавтобус Фольксваген и отправились в полицейский участок.

Теперь, друзья мои, выходило одно из двух, что Оби мог бы сделать с нами в полицейском участке. Первое — он мог бы наградить нас медалью за то, что в телефонном разговоре мы честно во всём признались, что было маловероятно, и чего мы не ожидали,
и второе — он мог бы отругать нас и сказать, чтобы он нас вместе с нашим мусором никогда больше здесь не видел, и это то, чего мы ожидали, но когда мы приехали в полицейский участок, появился третий вариант, на который мы даже и не рассчитывали, —
нас обоих немедленно арестовали и надели на нас наручники.
И я сказал: «Оби, не думаю, что я смогу убирать мусор в наручниках». Он ответил: «Заткнись, парень,
и залезай на заднее сиденье патрульной машины».

Что мы и сделали, — сели на заднее сиденье патрульной машины и поехали на «Место Преступления».
Я должен рассказать вам о городке Стокбридж, штат Массачусетс, где всё это произошло. Там на весь город всего три знака «СТОП», два полицейских офицера и одна полицейская машина,
но когда мы приехали на «Место Преступления», там оказались пять полицейских офицеров и три полицейские машины,
это было самое большое преступление за последние пятьдесят лет, и им всем хотелось попасть в газетную статью об этом.
И они задействовали всё оборудование, которое только имелось в полицейском участке. Они снимали отпечатки протектора шин,
отпечатки следов обуви, пускали по следу служебно-розыскную собаку, и они сделали двадцать семь цветных глянцевых фотографий размером 20 на 25 с кружочками и стрелочками на них и с пояснениями, что они означают, на обороте каждой из них, чтобы использовать как свидетельство против нас.
Засняли пути подхода и пути отхода, и с одной стороны, и с другой стороны, не говоря уже об аэрофотосъёмке.

После этих мытарств мы вернулись в тюрьму. Оби сказал, что собирается посадить нас в камеру.
Он сказал: «Парень, я собираюсь посадить тебя в камеру, мне нужен твой кошелёк и твой ремень». А я сказал:
«Оби, я ещё могу понять, что вам нужен мой кошелёк, чтобы я не мог потратить в камере деньги, но зачем вам мой ремень?»
И он ответил: «Парень, висельники нам ни к чему».
Я спросил: «Оби, вы что, думаете, я стану вешаться из-за мусора?»
Оби сказал, что он в этом уверен, и он, друзья мои, действительно, был в этом уверен, потому что он снял с унитаза сидение, чтобы я не мог ударить себя им по голове и утопиться, и он унёс туалетную бумагу, чтобы я не мог разогнуть прутья решётки, раскатать рулон туалетной бумаги и, спустившись по ней, совершить побег.
Оби был в этом уверен, и прошло часа четыре или пять, пока Элис (помните Элис? Эта песня про Элис),
Элис пришла и, обматерив за глаза Оби, выкупила нас под залог,
и мы вернулись обратно в церковь, где нас ждал ещё один несравненный обед ко Дню Благодарения, и проспали до
следующего утра, на которое был назначен суд, куда нам всем следовало явиться.

Мы вошли, расселись.
Вошёл Оби с двадцатью семью цветными глянцевыми фотографиями размером 20 на 25 с кружочками и стрелочками на них и с пояснениями на обороте, и тоже сел.
Вошёл человек, сказал: «Всем встать».
Мы все встали, и встал Оби с двадцатью семью глянцевыми цветными фотографиями размером 20 на 25, и вошёл судья в сопровождении собаки-поводыря и сел, села собака-поводырь,
сели и мы. Оби посмотрел на собаку-поводыря, а потом
на двадцать семь цветных глянцевых фотографий размером 20 на 25 с кружочками и стрелочками на них
и с пояснением на обороте каждой из них,
ещё раз посмотрел на собаку-поводыря, и снова
на двадцать семь цветных глянцевых фотографий размером 20 на 25 с кружочками и стрелочками на них
и с пояснением на обороте каждой из них, и заплакал...
Потому что до Оби дошло, что это типичный случай американского слепого правосудия, и он с этим ничего не может поделать,
и судья не собирается рассматривать двадцать семь цветных глянцевых фотографий размером 20 на 25 с кружочками
и стрелочками на них и с пояснением что они означают, на обороте каждой из них, чтобы использовать как свидетельство против нас.
И нам присудили 50 долларов штрафа, и заставили выкопать
мусор из-под снега, но я пришёл рассказать вам не об этом...

Я пришёл рассказать о призыве в армию.

На Уайтхол стрит в Нью-Йорке есть зданьице, куда ты приходишь, чтобы тебе сделали прививки, осмотрели тебя, обследовали, инфицировали, проигнорировали и отобрали.
Однажды я пришёл туда чтобы пройти медосмотр. Я вошёл, присел, накануне я прилично набрался и наутро видок у меня был замечательный и чувствовал я себя соответствующим образом.
Всё потому, что я хотел походить на типичного американского парня из Нью-Йорка, я хотел, приятель, я хотел чувствовать себя как типичный.., я хотел быть типичным американским парнем из Нью-Йорка. И я вошёл, сел, меня мутило, крутило, прибивало по полной программе. И я вошёл, сел, и мне дали бумажку, сказали:
«Парень, иди к психиатру в кабинет 604».

И я пришёл туда и сказал: «Мозговед, я хочу убивать.., в смысле, у меня есть такое желание.., я хочу убивать. Убивать...
Я хочу видеть, хочу видеть кровь и кровищу и кишки, и рвать зубами жилы... Жрать мертвые обгоревшие тела...
Реально, убивать, убивать, УБИВАТЬ, УБИВАТЬ...»
И я начал прыгать и кричать: «УБИВАТЬ, УБИВАТЬ...», и он стал прыгать вместе со мной, и мы прыгали и кричали: «УБИВАТЬ, УБИВАТЬ...» И вошел сержант и приколол мне медаль,
отправил дальше по коридору, сказал: «Парень, ты нам подходишь».

Мне это не очень понравилось.

Я пошёл дальше по коридору делать прививки, проходить осмотры, обследования, быть игнорируемым и подвергаться всему, чему у них там положено, и провёл там два, три, четыре часа, я провёл там уйму времени, проходя все эти низкие, мерзкие, противные процедуры, и мне там приходилось совсем не сладко, и они прививали и обследовали каждую часть моего тела, не оставив нетронутым ни единого кусочка.
Пройдя всех, и, наконец, оказавшись в кабинете у последнего, я присел после всей этой канители и спросил: «Что вам нужно?»
Он сказал: «Парень, у нас только один вопрос.
Тебя когда-нибудь арестовывали?»

И я начал рассказывать ему историю о Бойне при
Ресторане Элис с полной оркестровкой и сложными
гармониями, и всем другим в том же духе, со всеми
фенотипическими особенностями..,
и на этом месте он меня оборвал и спросил:
«Парень, тебя когда-нибудь судили?»

И я начал рассказывать ему историю про двадцать семь
цветных глянцевых фотографий размером двадцать на двадцать пять с кружочками и стрелочками на них и с пояснением на обороте каждой из них, и на этом месте он меня оборвал и сказал: «Парень, я хочу, чтобы ты пошёл и сел вон на ту скамью с надписью «Группа отказников»... СЕЙЧАС ЖЕ, парень!!!»

И я сел на скамью, где размещалась «Группа отказников»,
в которую зачисляют тех, кому отказано в призыве на службу в армию по моральным соображениям, из-за совершённых ими тяжких преступлений, и на этой скамейке сидели разные низкие, мерзкие, противные люди. Насильники матерей. Убийцы отцов. Насильники отцов! Насильники отцов сидели на скамье прямо рядом со мной! И эти низкие и мерзкие и противные, ужасного криминального вида ребята сидели на скамье рядом со мной. И самый низкий, самый мерзкий, самый противный из них, самый низменный из всех них насильник отца подвалил ко мне, и он был низким и мерзким и противным и ужасным во всех отношениях, и он сел рядом со мной и спросил: «Парень, ты какой срок получил?» Я сказал: «Никакой. Мне пришлось заплатить 50 долларов и убрать мусор». Он спросил: «Тебя за что арестовали, парень?» И я сказал: «За то, что я мусорил». И все на скамейке сразу отодвинулись от меня с враждебно-недоверчивыми взглядами и со всеми этими прочими низкими и мерзкими делами, пока я не сказал: «И за нарушение общественного порядка». И они все придвинулись обратно ко мне, пожали мне руку и мы отлично провели время на скамье, обсуждая преступления, убийства матерей,
изнасилования отцов, всякие клёвые вещи мы обсуждали
на скамейке. И всё было замечательно. Мы курили
сигареты и не только сигареты, пока не подвалил
сержант с какой-то бумажкой в руке, поднял её и сказал:

«Парни, на-этом-клочке-бумаги-47-слов-37-предложений-
58-слов-мы-хотим-знать-детали-преступления-время-
преступления-и-всё-что-вы-можете-рассказать-об-этом-
преступлении-я-хочу-знать-фамилию-офицера-который-вас-
арестовывал-и-другие-детали-этого-дела-вы-должны-
рассказать...» и он так говорил сорок пять минут и никто не
понял ни слова из того, что он сказал, но мы повеселились,
заполняя форму и играясь с карандашами там на скамейке,
и я красочно расписал «бойню», наполнив её сложными
гармониями, изложив как всё было, и всё было прекрасно,
и я положил карандаш и перевернул листок бумаги и там,
на обороте, посередине обратной стороны, помимо всего
прочего, что было на обратной стороне, в скобках,
заглавными буквами, взятое в кавычки, было написано
следующее:

«ПАРЕНЬ, ТЫ ИСПРАВИЛСЯ?»

Я подошёл к сержанту и сказал: «Сержант, и как у вас
только хватает наглости спрашивать исправился ли я?
В смысле, в смысле, я имею в виду, что я сижу здесь на
скамье, я имею в виду, я сижу здесь на «Скамье для
отказников», потому что вы хотите знать, подхожу
ли я в моральном плане для того, чтобы пойти в армию,
сжигать женщин, детей, дома, деревни, после того, как я
мусорил в общественных местах». Он посмотрел на меня
и сказал: «Парень, такие как ты нам не подходят, и мы
отправим твои отпечатки пальцев в Вашингтон».

И теперь, друзья мои, где-то в Вашингтоне, в какой-нибудь
маленькой папочке храниться эскиз моих отпечатков
пальцев в черно-белых тонах. И единственная причина,
по которой я сейчас пою вам эту песню, это если вы, вдруг,
знаете кого-нибудь, кто попал в подобную ситуацию или,
может быть, вы сами попали в такую ситуацию, единственное, что вы можете сделать в этой ситуации, это, где бы вы ни находились, войти в кабинет мозговеда, просто войти и сказать: «Мозговед, в ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете». И выходите за дверь. Ведь, если один, всего лишь один человек сделает это, они посчитают его ненормальным, и не возьмут на службу. А если два, два человека сделают это одновременно, они могут подумать, что они педики, и не возьмут их обоих, а когда три человека, три, можете себе представить трёх человек, входящих в кабинет, поющих строчку про ресторан Элис, и выходящих из кабинета. Они могут подумать, что это уже организация. А вы можете, можете себе представить, что пятьдесят человек в день, да, пятьдесят человек в день заходят, поют строчку про ресторан Элис и выходят. И тогда, друзья, они могут подумать, что это уже антивоенное движение.

Вот так-то... Движение против Бойни при
Ресторане Элис, и всё, что вам нужно сделать, чтобы
присоединиться к нему, это в следующий раз спеть припев
под гитару...

С чувством. Ну, мы дождёмся когда он начнётся,
и споём его под гитару. Вот он начинается...

В ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете,
В ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете.
Заходите, он на задворках,
Всего лишь в полумиле от железной дороги.
В ресторане у Элис вам подадут всё, что угодно.

Ужасно плохо поёте, если хотите положить конец войне
и прочим делам, нужно петь громко...
Я уже двадцать пять минут пою эту песню, и могу петь
еще двадцать пять. Я не горжусь этим, и я не капельки не устал...

Итак, снова дождёмся припева, и в этот раз со всеми гармониями и с чувством...

Мы просто ждём, когда начнётся припев, вот что мы делаем...

Вот он пошёл...

В ресторане у Элис вы можете получить всё что пожелаете,
За исключением самой Элис.
В ресторане у Элис вам подадут всё, что вы пожелаете.
Заходите, он на задворках,
Всего лишь в полумиле от железной дороги.
В ресторане у Элис вам подадут всё, что угодно.

Да, да, да, да, да, да, да, дам...
В ресторане у Элис...