With your mercury mouth in the missionary times, And your eyes like smoke and your prayers like rhymes, And your silver cross, and your voice like chimes, Oh, do they think could bury you? With your pockets well protected at last, And your streetcar visions which you place on the grass, And your flesh like silk, and your face like glass, Who could they get to carry you?
Sad-eyed lady of the lowlands, Where the sad-eyed prophet says that no man comes, My warehouse eyes, my Arabian drums, Should I put them by your gate, Or, sad-eyed lady, should I wait?
With your sheets like metal and your belt like lace, And your deck of cards missing the jack and the ace, And your basement clothes and your hollow face, Who among them can think he could outguess you? With your silhouette when the sunlight dims Into your eyes where the moonlight swims, And your match-book songs and your gypsy hymns, Who among them would try to impress you?
Sad-eyed lady of the lowlands, Where the sad-eyed prophet says that no man comes, My warehouse eyes, my Arabian drums, Should I put them by your gate, Or, sad-eyed lady, should I wait?
The kings of Tyrus with their convict list Are waiting in line for their geranium kiss, And you wouldn't know it would happen like this, But who among them really wants just to kiss you? With your childhood flames on your midnight rug, And your Spanish manners and your mother's drugs, And your cowboy mouth and your curfew plugs, Who among them do you think could resist you?
Sad-eyed lady of the lowlands, Where the sad-eyed prophet says that no man comes, My warehouse eyes, my Arabian drums, Should I leave them by your gate, Or, sad-eyed lady, should I wait?
Oh, the farmers and the businessmen, they all did decide To show you the dead angels that they used to hide. But why did they pick you to sympathize with their side? Oh, how could they ever mistake you? They wished you'd accepted the blame for the farm, But with the sea at your feet and the phony false alarm, And with the child of a hoodlum wrapped up in your arms, How could they ever, ever persuade you?
Sad-eyed lady of the lowlands, Where the sad-eyed prophet says that no man comes, My warehouse eyes, my Arabian drums, Should I leave them by your gate, Or, sad-eyed lady, should I wait?
With your sheet-metal memory of Cannery Row, And your magazine-husband who one day just had to go, And your gentleness now, which you just can't help but show, Who among them do you think would employ you? Now you stand with your thief, you're on his parole With your holy medallion which your fingertips fold, And your saintlike face and your ghostlike soul, Oh, who among them do you think could destroy you?
Sad-eyed lady of the lowlands, Where the sad-eyed prophet says that no man comes, My warehouse eyes, my Arabian drums, Should I leave them by your gate, Or, sad-eyed lady, should I wait?
Твой быстрый как ртуть язычок просто создан для того, Чтобы читать проповеди. Твои глаза подёрнуты пеленой, твои молитвы как стихи. Твой серебряный крестик и твой голосок Звенят как колокольчики. Неужели они думают, что смогут похоронить тебя такую? Наконец-то твои карманы хорошо защищены. Ты раскладываешь на траве образы, Подсмотренные из трамвайного окошка. Твоя плоть мягкая как шёлк, твоё лицо хрупкое как стекло, Кого они могут найти, чтобы нести тебя такую?
Леди равнин с печальными глазами, Такими же как и у твоего пророка, предсказывающего, Что для такой как ты не подходит ни один мужчина. Мои глаза, насмотревшиеся всякого добра, Мои арабские барабаны, Может, мне их поставить у твоих ворот, О, леди с печальными глазами, может, мне задержаться?
Твои простыни словно из метала, а твой пояс как кружево, И в твоей колоде не хватает валета и туза. У твоей одежды подвальный запах, А у тебя самой изнурённое лицо. Кто из них думает, что сможет перехитрить тебя такую? Когда солнечный свет тускнеет, остаются лишь твои очертания, А в твоих глазах купается лунный свет, Ты достаёшь из спичечной коробки свои песни И исполняешь свои цыганские гимны. Кто из них попытается произвести впечатление на тебя такую?
Леди равнин с печальными глазами, Такими же как и у твоего пророка, предсказывающего, Что для такой как ты не подходит ни один мужчина. Мои глаза, насмотревшиеся всякого добра, Мои арабские барабаны, Может, мне их поставить у твоих ворот, О, леди с печальными глазами, может, мне задержаться?
Цари Тира со своим списком осужденных Стоят в очереди за твоим нежным, Как аромат герани поцелуем. Тебе бы и в голову не пришло, что такое может случиться. Но кто из них на самом деле Хочет всего лишь поцеловать тебя такую? Языки пламени костра твоего детства В полночь перебрасываются на твой ковёр, Твои испанские манеры и лекарства твоей матери, Твой ковбойский рот, Твои заглушки от сирены комендантского часа. Как ты думаешь, кто из них мог бы устоять перед тобой?
Леди равнин с печальными глазами, Такими же как и у твоего пророка, предсказывающего, Что для такой как ты не подходит ни один мужчина. Мои глаза, насмотревшиеся всякого добра, Мои арабские барабаны, Может, мне их оставить у твоих ворот, О, леди с печальными глазами, может, мне задержаться?
Все фермеры и бизнесмены наконец решились Показать тебе мёртвых ангелов, которых до этого прятали. Но почему они выбрали тебя, чтобы им посочувствовать? О, как же они могли ошибиться в тебе? Они бы хотели, чтобы ты взяла вину за ферму на себя, Но море у твоих ног, а тревога оказалась ложной, И хулиганское дитя заключено в твои объятия. Разве они могли убедить тебя?
Леди равнин с печальными глазами, Такими же как и у твоего пророка, предсказывающего, Что для такой как ты не подходит ни один мужчина. Мои глаза, насмотревшиеся всякого добра, Мои арабские барабаны, Может, мне их оставить у твоих ворот, О, леди с печальными глазами, может, мне задержаться?
С твоей прокатно-листовой памятью Консервного ряда2, С твоим мужем журналистом, Которому однажды пришлось уйти3, С твоей милостью, Которую ты просто не можешь не проявить, Как ты думаешь, кто из них возьмёт тебя на работу? Теперь ты стоишь рядом с вором, Досрочно освободившем тебя. Ты захлопываешь свой священный медальон С лицом святого и душой призрака, Как ты думаешь, кто из них мог бы уничтожить тебя?
Леди равнин с печальными глазами, Такими же как и у твоего пророка, предсказывающего, Что для такой как ты не подходит ни один мужчина. Мои глаза, насмотревшиеся всякого добра, Мои арабские барабаны, Может, мне их оставить у твоих ворот, О, леди с печальными глазами, может, мне задержаться?
Автор перевода —
1) Песня посвящена жене Боба Дилана Сейре Лоундс (Sara Lownds), на которой он женился за несколько месяцев до этого.
2) Консервный ряд — улица в городе Монтерей, штат Калифорния, где располагалось несколько ныне несуществующих заводов по консервированию сардин, так же называется роман Джона Стейнбека, повествующий о жизни обитателей Консервного ряда. Здесь также намёк на то, что отец Сейры занимался торговлей листовым железом.
3) Первый муж Сейры — Ханс Лоундс (Hans Lownds) работал фотографом в журнале.
Понравился перевод?
Перевод песни Sad-eyed lady of the lowlands — Bob Dylan
Рейтинг: 5 / 53 мнений
2) Консервный ряд — улица в городе Монтерей, штат Калифорния, где располагалось несколько ныне несуществующих заводов по консервированию сардин, так же называется роман Джона Стейнбека, повествующий о жизни обитателей Консервного ряда. Здесь также намёк на то, что отец Сейры занимался торговлей листовым железом.
3) Первый муж Сейры — Ханс Лоундс (Hans Lownds) работал фотографом в журнале.